). В 1968 г. переехал в Ленинград с целью поступления в институт – ЛЭИС им. Бонч-Бруевича, по окончанию которого работал старшим инженером в ЦНИИ морского флота. С 1980 – инструктор альпинизма Ленинградского городского совета ДСО «Спартак», т.е. стал профессиональным альпинистом (прим. ред.) . Один из талантливейших советских альпинистов нового поколения и единственный из КМС-ов СССР, которому сразу было присвоено звание: ЗМС – 08.06.1982 (№2828), МСМК – 31.12.1982 (№7937) за восхождение на Эверест.

1982 – в первой советской гималайской экспедиции прекрасно проявил себя. В Гималайскую сборную требовалось отобрать 22 кандидата из 150 претендентов – «браковали» без жалости. Володя безотказно выполнял любые поручения и активно участвовал во всех подготовительных рабо­ тах: в прокладке пути по ледопаду Кхумбу, в обработке многих участ­ков ЮЗ контрфорса, в органи­ зации промежуточных лагерей.

В одиночку установил 5-й штурмовой , последний лагерь на высоте 8.500 м. А перед этим – навесил перила от 4 до 5 лагеря и выше – до выхода на З гребень. Навесил 150 метров перил в одиночку…!!! А Вы – читатель, представляете, что это значит…?

Идти первым – без страховки по скалам 4-5 к/тр., да ещё с тяжелым рюкзаком, на высоте более 8.000 м, .

Его напарник – Эдуард – не имел права войти в состав экспедиции т.к. был утверждён возрастной ценз для всех участников: не более 42-х лет, а Эдуарду было 45! Только благодаря Е. – руководителя экспедицией и вопреки всем – Эдуард оказался в экспедиции. А на конечном этапе восхождения завис на перильной веревке вниз головой и упустил свой рюкзак со всем снаряжением (спальным мешком, рукавицами, кислородом, кошками, рацией, фотоаппаратом и заброской…!). Затем была кошмарная ночь – практически холодная ночевка для Мысловского…! Но Бэл (так дружески звали Володю) умудрился обогреть, напоить и накормить Мысловского. Дал свои запасные рукавицы, спальный мешок и кислород. А в 6 часов утра 4 мая они вышли до вершины. Им везло – погода была прекрасной и в 14:30 Балыбердин первым в СССР вышел на верши­ ну Эвереста и по рации сообщил Тамму: «Все пути идут вниз...». Далее последовал естественный вопрос Тамма: «А где Мысловский?» . И здесь, по множеству газетных статей и книг, наступает полная не ясность – ведь Эдуард отстал от Бэла минимум на час… Они шли не связавшись – все веревки были оставлены в ниже виде перил, а гребень был относительно простой – снежно-ледовый... Кислород у Мысловского давно закончился, кошек не было (они улетели с рюкзаком!) и он естественно отставал от молодого и сильного Балыбердина… И начался спуск – точнее мучительное сползание с Горы – в темноте, к теплу, воде, пище, людям!

Наконец в темноте пришла помощь – спасательная группа – связка Туркевич-Бершов, которые принесли чай и немного еды.

Бэл оценил ситуацию: ему – с больным, помороженным и бессильным Мысловским (дойдут ли?), а им, полным сил и желаний – последняя надежда наверх – к Вершине (разрешат ли?). Молча, обдумав все, Бэл решает: «Давайте! Тут рядом». Геройство? Нет – нормальный поступок сильного, душевно щедрого Человека. Фактически это был второй подвиг Бэла там – на Эвересте . И связка Туркевич-Бершов совершила ночное восхождение на Эверест. А ведь Тамм направил их на спасработы – спасать Мысловского…!!! Всё восхождение Володя шёл без кислорода и воспользовался им только в лагере 5 во время сна, а потом передал его Мысловскому… Всё восхождение Бэл осуществлял киносъёмку кинокамерой «Красногорск» (весом 5,6 кг!), которую оставил на вершине Эвереста для следующей группы. Но странно – камера, а главное кинопленка (!!!) были утеряны Сергеем . Почему?!... Ведь киносъемка была единственным доказательством тому, что Мысловский достиг вершины Эвереста. За это восхождение Балыбердин (как и Мысловский) был награжден орденом «Ленина» (05.07.82).

И всё же был ли Мысловский на вершине Эвереста…? Читайте статьи:

« в 1982 году?... ». ,

Володя погиб в родном городе , в ночь на 22 июля 1994 (в день начала Игр Доброй воли, куда он был приглашен). Его «Волга» , выехавшего на красный свет . После его гибели пришло понимание истинной ценности этого человека. За ним навсегда закрепилась слава национального героя России. Володя похоронен перед главным входом на Южное кладбище.

В канун Нового, 2001, года Спорткомитет определил 20 лучших спортсменов ХХ века. Их имена составляют гордость мирового, советского и российского спорта – среди них первым был назван Владимир Балыбердин (СПб ведомости, №238, 28.12.2000). У Володи осталось три дочери… Балыбердин автор ряда публикаций: в книге «Эверест-82» (М., ФиС) – статья «Неправильное восхождение»; в книге «Эверест, юго-западная стена» (Лениздат, 1984) – статья «На самый-самый верх»; в ленинградском журнале «Аврора» (№ 3, 1983) – статья «8848»; в газете «Вечерний Петербург» (5.10.1992) – заметка «Между небом и землей». О нем: Е. Тамм. «Памяти Владимира Балы­бердина» в журн. «Мир путеше­ ствий», № 9-12, за 1994 г. (По материалам Александра Колчина и Германа Андреева).

Читайте:

Осенью 1991 года мне посчастливилось участвовать в Международной экспедиции на высочайшую гору Мира - в.Эверест (8848м). Однажды мне позвонил Владимир Балыбердин - известнейший альпинист-высотник, который первым из советских альпинистов в 1982 года ступил на высотный полюс Земли. Он организовывал экспедицию «Эверест-91», основная цель которой - установление рекорда скоростного восхождения из базового лагеря до вершины. Планировалось выйти на вершину менее чем за 20 часов. (Прежнее достижение - Марк Батард, без использования кислородных баллонов, 5.10.1990г. - 22ч 29мин.)

К этому времени я уже зарекомендовал себя как сильный спортсмен во время высотных восхождений на в.Лхоцзе (8156м) и в.Манаслу (8163м). Кроме того, как высотный видеооператор, снял хорошие материалы об этих экспедициях. А после экспедиции "Лхоцзе-90" я вместе с Сергеем Бершовым и Михаилом Туркевичем участвовал в известнейшей в СССР передаче на центральном телевидении "Клуб кинопутешественников", и сам легендарный ведущий Юрий Синкевич восхищался панорамой гималайских вершин, которую я снял на высоте выше 8000 метров.

Поэтому Владимир предложил мне возглавить вспомогательную группу, основная задача которой - помощь в установке промежуточных лагерей, подстраховка скоростного восхождения и съемки видеофильма об экспедиции. При удачном исходе, конечно, планировалось восхождение всех участников на вершину.

Ни минуты не раздумывая, я согласился! Эверест!!!

На установление нового рекорда скоростного восхождения на Эверест претендовали Владимир Балыбердин и Анатолий Букреев - оба выдающиеся высотные альпинисты с небывалой выносливостью и незаурядным упрямством в достижении цели. Из-за недостатка средств, экспедиция была не многочисленной - 9 спортсменов и доктор, а именно - Владимир Балыбердин, Алексей Климин, Елена Кулешова и доктор Владимир Горбунов из Санкт-Петербурга, грузин - Роман Гиуташвили, трое американцев и я - представитель независимой Украины.

Хаос и авантюризм времен перестройки 90-х годов коснулся, конечно же, и альпинизма. Правда, чего у нас было не отнять, так это отличной спортивной подготовки, закаленной и выращенной на сплошных ограничениях стройной бюрократической системы советского альпинизма. Ранее, чтобы получить допуск на восхождения высшей категории сложности, нужно было проявить огромное упорство и целеустремленность, очень много тренироваться и обладать организационным талантом, зарабатывая промышленным альпинизмом средства для почти непрерывных поездок в горы. Теперь же - полная свобода действий и единственное ограничение - финансы. Начиналась эра коммерческих Международных Гималайских экспедиций, когда мы - «сильные, но бедные альпинисты из СНГ» кооперировались с «богатыми» альпинистами Запада. Мы решали все организационные вопросы, покупали некоторое недорогое советское снаряжение (особенно ценно было наше кислородное оборудование) и обрабатывали маршрут - по сути, были «гидами». Иностранные партнеры по экспедиции при этом оплачивали наше совместное пребывание в Гималаях. По такому принципу работала и экспедиция «Эверест-91».

Случайно появился 9-й участник нашей экспедиции - американец украинского происхождения Дэн Мазур. Он нашел нас в Катманду. В августе Дэн поднялся на пик Ленина (Памир) в группе крымских альпинистов. Окрыленный успехом, заявил, что мечтает взойти на Эверест. На что руководитель сборов Геннадий Василенко ему посоветовал сейчас же лететь в Катманду и примкнуть к экспедиции Балыбердина. Так он и сделал…

В одном из тесных магазинчиков Катманду он услышал русскую речь - мы познакомились. Договорившись с Володей о «разумной» цене его участия в экспедиции, он примкнул к нам. В результате он взошел на Эверест, а на следующий год помог Балыбердину организовать следующую нашу экспедицию - на пик К-2 (8611м). Сейчас Дэн Мазур является одним из известнейших американских альпинистов-гидов и взошел уже на 7 восьмитысячников. Дружим и переписываемся мы с ним до сих пор.

Но вернемся к ходу экспедиции: первая трудность возникла в преодолении печально-известного ледника Кхумбу. Это - лабиринт, среди хаотического нагромождения огромных ледяных глыб, с почти километровым перепадом высоты. Непальские альпинисты (высотные шерпы) ежегодно организовывают прокладку маршрута через ледопад с помощью веревок и алюминиевых лестниц, а потом на протяжении всего сезона поддерживают и обновляют путь. Ледопад живет своей жизнью, и ежедневно происходят подвижки льда. Я наблюдал один из таких обвалов:

Пройдя очередной участок пути, мы присели на рюкзаки отдохнуть, наслаждались прекрасной солнечной погодой в величественном суровом безмолвии гор. Вдруг, под нами затряслась «земля», сразу же ниже по склону стало подниматься вверх огромное снежное облако, и только после этого раздался глухой нарастающий грохот. Мы вскочили на ноги с паническим желанием убежать, но деваться было некуда - вокруг бездонные трещины!.. Когда все стихло и осела снежная пыль, перед нами открылся совсем другой пейзаж: в пятидесяти метрах ниже по склону, вместо только что красовавшихся там десятиметровых сераков и глубоких трещин, через которые мы 15 минут назад пробирались по провешенным веревкам и закрепленным лестницам, виднелся огромный провал ледника шириною в 300 метров и протяженностью около ста метров. Здесь уровень ледника опустился метров на десять вниз и, как бассейн, был равномерно заполнен ледовым месивом из относительно небольших (метровых) кусков льда. Кое-где из под обломков торчали куски веревки и искарёженные алюминиевые лестницы. К счастью, на этом участке никого в этот момент не было! Так мы познакомились со знаменитым Кхумбу!

Но это еще не все! Шерпы, которые прокладывали путь через Кхумбу и постоянно его обновляли, требовали за пользование этой «дорогой жизни» плату с каждого альпиниста. Наш бюджет на это рассчитан не был, и упрямый Бэл сказал, что мы сделаем свой путь через ледопад. Веревок у нас было мало, но Балыбердин предусмотрительно взял в экспедицию несколько километров рыбацкого 5мм репшнура. Для серьезной страховки при прохождении бездонных трещин он был тонковат, но для маркировки маршрута и подстраховки… да собственно других вариантов не было.

Мы приступили к воплощению замысла. Если несколько десятков шерпов готовят проход через Кхумбу в течении месяца, то «шестеро отчаянных русских» прошли ледопад за 2 дня! Так как веревок для прохождения бесчисленных глубоких трещин у нас не было, мы сделали путь по левому борту ледопада, где постоянно срывающиеся со склона лавины засыпали ледовые трещины. Все было бы хорошо, если бы не постоянно съезжающие со склона «снежные поезда».

Многочисленная многонациональная публика (обитатели базового лагеря) с интересом наблюдала, когда на Кхумбу выходили русские клоуны… Было очень хорошо видно, как мы лавировали между часто срывающимися со склона лавинами - можно было разыгрывать тотализатор - пройдут ли русские…

Пару раз мы прошли, но позже почти весь провешенный нами репшнур поглотили прожорливые лавины, и мы стали ходить по пути шерпов ночью (чтобы никто не видел). Со временем шерпы стали сговорчивее и выдали нам «билеты» на прохождение по их тропе, приняв плату натурой - мы отдали им оставшиеся у нас веревки, репшнур и еще кое-какое снаряжение. Теперь мы могли спокойно перемещаться по маршруту, не задумываясь о технических проблемах.

Сделав несколько акклиматизационных выходов и установив промежуточные лагеря, мы достигли Южного седла - огромной снежной перемычки гребня, где обычно устанавливается последний четвертый штурмовой лагерь, откуда альпинисты в течении светового дня успевают сходить на вершину и спуститься обратно к палатке. Первая группа (Балыбердин, Букреев и двое американцев) настолько прониклась спортивным духом и стремлением установить рекорд, что во время акклиматизационного выхода, переночевав на седловине, решили подняться еще выше по склону в сторону вершины.

Анатолий Букреев, обладая невероятным здоровьем и выносливостью, не сдержал свой порыв и оторвался от группы. За ним пошли американцы. Бэл, который во время акклиматизации не собирался высоко подниматься, шел сзади. Когда Бука серьезно оторвался от группы, Бэл стал жестами и криком возвращать всех назад. Один из американских альпинистов повернул вниз, а лидируящая двойка стала неудержимо удаляться… В итоге: Букреев взошел на вершину, американец шедший за ним вернулся с высоты около 8500м, а Балыбердин, в котором проснулось самолюбие, стал доганять Буку и через пару часов тоже вышел на вершину.

В базовом лагере непальские офицеры связи и иностранные альпинисты им не поверили - за такое короткое время, без хорошей акклиматизации, при плохой погоде - невозможно достичь вершины!

Сидя вечером в базовой палатке мы с грустью переваривали создавшуюся ситуацию: во-первых, Бэл серьезно поссорился с Букой из-за нарушения дисциплины и самовольного выхода на вершину и даже запретил ему спортивное скоростное восхождение, во-вторых, гору не зачли… Анатолий вдруг резко поднялся и выскочил из палатки. Вернувшись через некоторое время, он принес доказательство покорения вершины. Оказывается, на вершинной металлической треноге он снял нательный крестик, который днем раньше занес и оставил там английский альпинист. Справедливость восторжествовала - гору им «зачли»!

Моя группа (Алексей Климин, Елена Кулешова, Роман Гиуташвили, Дэн Мазур) выполняла вспомогательные функции. После акклиматизации, обработки маршрута, установки штурмового лагеря 4 на Южном седле, спуска вниз и отдыха в базовом лагере, мы должны были подняться на вершину и, при удачном стечении обстоятельств. А еще я должен был снять на видео финиш скоростного забега Владимира Балыбердина на вершине.

Как всегда возникали сложности. Во время предыдущего выхода, Лена Кулешова простудила горло, и за время трех дней отдыха в базовом лагере не успела оправиться. Кроме того, в каждом промежуточном лагере стояла только одна наша палатка, а ночевать впятером в одной небольшой палатке неудобно. Поэтому было решено идти вверх двумя связками: сначала на маршрут вышли Гиуташвили и Мазур, а на следующий день - я, Климин и Кулешова. Когда мы поднялись во второй лагерь, кашель у Лены усилился, она не смогла продолжить восхождение и с высоты 7000 м вернулась в базовый лагерь.

…Солнце клонилось к закату, когда мы (с Алексеем Климиным) второй раз в течении экспедиции поднялись на Южное седло (8000м). Радиосвязи со связкой Гиуташвили - Мазур у нас не было, но по оставленным в палатке вещам мы поняли, что они взяли весь запас кислорода и утром ушли на штурм вершины. Уже начало темнеть, мы стали готовиться для «утреннего» (в 2-3 часа ночи) выхода к вершине, но наши друзья с вершины не возвращались.

В 22.00 мы немного успокоились, увидев высоко на склоне свет фонаря. Однако, только около 23.30 в палатку ввалился Ден Мазур и невнятно стал бормотать, что Рома (Гиуташвили) остался наверху на склоне, у него закончился кислород и ему нужна помощь. Алексей в этот момент был в ботинках (одеть ботинки и приготовиться к выходу на высоте 8000 метров занимает около получаса времени), поэтому, не раздумывая, взял фонарь и, не дожидаясь пока я оденусь, пошел встречать Рому.

На такой высоте ночью температура стремительно снижается и достигает более 40 градусов мороза. При наличии ветра, иногда ураганного - это Арктические условия! Поэтому передвижение по маршруту ночью требует особо тщательной подготовки. Я понимал, что Алексей долго искать Рому не сможет. Редкий случай для Эвереста, но на Южном седле в тот день не было ни одного альпиниста кроме нас, поэтому надеяться можно было только на собственные силы. Отпоив Дэна горячим чаем, я стал основательно готовиться к ночным поискам. Алексей вернулся к палатке через час, не обнаружив Рому. У него стали отмерзать ноги, и нужно было одеться теплее. Взяв несколько комплектов батарей к фонарю, чтобы хватило до утра, я пошел на поиски.

Подъем с Южного седла в сторону вершины представляет собой очень широкий снежный склон. Чтобы найти Романа, я решил идти зигзагом, прочесывая весь склон с постепенным набором высоты. Я с напряжением вглядывался в темноту, но разглядеть ничего не мог. Около 3-х часов ночи, увидел черную точку на снежном склоне. Когда стал подходить ближе, силуэт стал шевелиться. Это был Рома. Он сидел на склоне в обнимку с пустым кислородным баллоном в полудрёме и не мог самостоятельно двигаться. Фонаря у него не было. Я его растолкал, взял под руку и он, оперевшись на меня, смог дойти до палатки.

Выпив чая и согревшись, Рома пришел в себя. Но состояние его было сложным, неважно себя чувствовал и Дэн, поэтому мы с Алексеем этой ночью выйти на штурм вершины не могли. Наши опасения подтвердились утром. Полдня у нас было потрачено на приведение Романа в состояние, когда он смог сам передвигаться. Ему в тот год исполнилось 54 года, в таком возрасте достичь высшей точки планеты, при этом, не имея достаточного высотного опыта - это героический поступок. У Дэна это тоже была первая вершина выше 8000м и он тоже изрядно вымотался. Только около полудня Дэн с Романом собрались. Мне пришлось проводить Рому ниже седловины до начала вертикальных перил, почти до лагеря 3. Там он почувствовал себя гораздо уверенней и смог дальше идти сам.

Мы с Алексеем провели вторую ночевку на Южном седле, но при этом были полны сил и уверенности в завтрашнем восхождении. В штурмовом лагере кроме нас никого не было. Сезон заканчивался - было 11-е октября, все экспедиции завершили свою работу. Панорама лагеря имела печальный вид: холодный ураганный ветер трепал разорванные остатки брошенных палаток. У нас был единственный шанс побывать на вершине Эвереста, если погода не испортится. При этом на чью-либо помощь рассчитывать мы не могли, значит идти вверх можно было только при полной уверенности в успехе…

Ночью ветер усилился, начинался сезон муссонов. Мы вышли на штурм в 3 часа ночи. Стоять в полный рост было невозможно. Ураганный ветер срывал смерзшиеся куски фирна и больно ударял ими по нашим телам, ползущим на четвереньках вверх. Очень скоро стали отмерзать руки и ноги. Порой мы теряли равновесие и, с трудом цепляясь ледорубами за склон, падали на снег. Через час борьбы со стихией, я стал подавать сигналы жестами (друг друга слышать мы не могли), что нужно возвращаться к палатке…

Отдышавшись в палатке, мы долго обсуждали наши планы. Погода ухудшается и ветер усиливается. Мы почти на четвереньках ползли по широкому склону Южного седла, а что будет на предвершинном остром гребне? (Был случай, когда ветер сорвал и унес в пропасть связку из четырех альпинистов.) Кислорода у нас нет, на помощь надеяться бесполезно. Но мы так близки к высшей точке планеты! Очень жаль упускать такую возможность! Столько сил потрачено! Представится ли еще когда-нибудь такая возможность?..

Около 8-ми часов утра мы предприняли еще одну попытку восхождения. Но ветер стал еще сильнее, фирновые лепешки свистели словно пули, на ногах устоять было не возможно! Мы доползли до высоты 8400м и повернули вниз…

Осень 1991 года была не самым удачным временем для альпинистов на Эвересте. Вершины достигли только 8 человек. Например, весной 2007-го на гору взошло по разным маршрутам 472 альпиниста.

Владимир Балыбердин все-таки предпринял попытку скоростного восхождения. Днем позже он в 22.00 вышел из базового лагеря и через 16 часов достиг высоты 8400-8500м. Из-за ураганного ветра достичь вершины ему, как и нам, не удалось.

Анатолий Букреев, несмотря на запрет Бэла, вышел из базового лагеря на пару часов позже Балыбердина и, приблизительно в том же графике и с тем же отрицательным результатом, вернулся обратно.

Хотя рекорд скорости по техническим причинам установить не удалось, экспедиция «Эверест-91» в целом была удачной, а главное стала подготовительным этапом для первого восхождения альпинистов пост-советского пространства (СССР к тому времени уже распался) на пик К-2(8611м) - вторую по высоте вершину Мира.

Копейка Геннадий Васильевич — президент Федерации альпинизма и скалолазания Харьковской области с 2007 г.

Родился 16 декабря 1960 г. в с. Красный Оскол Изюмского района (Харьковская обл.). Окончил Киевскую физико-математическую школу при Киевском госуниверситете.

МСМК по альпинизму, КМС по скалолазанию, инструктор-методист 3-й категории, удостоен Почетного звания «Снежный барс» (№ 358), обладатель жетона «Спасательный отряд» (№ 3648). Чемпион СССР и Украины.

Кавалер ордена Трудового Красного Знамени. Депутат Киевского районного совета в г.Харькове.

Окончил Харьковский авиационный институт по специальности «Радиоэлектронное оборудование». В настоящее время — генеральный директор Компании «АРКО».

Альпинизмом начал заниматься в секции ХАИ в 1978 г., первый альплагерь — «Баксан», первая вершина — Виа-тау. Всего совершено 114 восхождений, из них 5 и 6 к. с. — 33. В 1986-1992 гг. — член сборной команды СССР и Украины.

Лучшие восхождения:

Ушба Юж. (м-т Мышляева) — чемпион СССР (1986); п. «4810», С.-З. стена, 6 к. с., п/п, рук. (1988). Многократный чемпион и призер чемпионатов СССР и Украины.

Участник 4-х Гималайских экспедиций: 1990 — в. Лхоцзе (до высоты 8350 м, экспедиция «Профспорта СССР», рук. А. Шевченко); 1991 — в. Эверест (до высоты 8300 м, международная экспедиция, рук. В. Балыбердин); в. Манаслу (до высоты 7500 м, 1-я Украинская Гималайская экспедиция, рук. В. Шумихин); 1992 — п. К-2 (Чогори, 8616 м), м-т Абрузи — 74-й покоритель самой сложной по погодным условиям и самой жестокой по количеству погибших альпинистов горы, в двойке с В. Балыбердиным в международной экспедиции.

Покоритель высших точек: Европы — в. Эльбрус (5633 м), Америки — в. Аконкагуа (6959 м), Африки — в. Килиманджаро (5896 м). За заслуги в спорте и проявленный героизм в Гималайских восхождениях награжден орденом Трудового Красного Знамени.

В 1987-1993 гг. работал видеооператором Харьковского областного киновидеоцентра, снял множество захватывающих репортажей о Гималайских экспедициях.

Наиболее сложные спасательные работы:

1987 — поиски и траспортировка погибших альпинистов: С. Бондаренко, В. Халика, Б. Поляковского на п. Клары Цеткин;

1990 — в. Лхоцзе (8516 м) — спуск получившего серьезные обморожения В. Каратаева с высоты 8350 м вдвоем с М. Туркевичем;

1991— в. Эверест (8848 м) — поиск ночью и оказание помощи на высоте 8200 м над Южным седлом спускающемуся с вершины Р. Гиуташвили.

Работал в промальпе на покраске радиорелейных вышек газопровода Уренгой — Помары — Ужгород.

Председатель альпсекции ХАИ в 1981-1983 гг., член правления и попечительского совета Харьковского областного клуба альпинистов.

С 2007 года - Президент Федерации альпинизма и скалолазания Харьковской области.

С 2009 года - Председатель правления Харьковского областного клуба альпинистов.

С 2007 года член Президиума Федерации альпинизма и скалолазания Украины.

С 2013 года - старший тренер сборной команды Украины по альпинизму.

15 дек. 2013 08:00 Виталий ДВОРЯНКИН «Алтайский спорт»

В этом году исполнилось 65 лет со дня рождения первого отечественного покорителя Эвереста, нашего земляка Владимира Балыбердина.

В ноябре краевая федерация альпинизма организовала в горах Алтая соревнования его памяти, а «Алтайский спорт» отправился тем временем в противоположную сторону - на станцию Шпагино Заринского района, где Владимир Сергеевич провел детские годы.

Родные увалы

Вместе с мамой он несколько лет жил в Шпагино в доме своего деда Ионы Калиновича Моисеенко, заведующего местным фельдшерско-акушерским пунктом. Дом этот сохранился, но стоит сейчас в другом месте. В свое время его приобрел и перенес метров на триста отец ныне здравствующего алтайского поэта и писателя Николая Богормистова. В своем поэтическом сборнике «Долгое лето» Богормистов посвятил альпинисту одно из стихотворений. Там есть такие строчки: «Я полюбил ромашковое поле, он горы всей душою полюбил». Но это противопоставление всего лишь литературный прием, чтобы подчеркнуть разность судеб. Владимир Сергеевич, даже при всей своей страсти к горам, никогда не забывал ромашковое поле своего детства.

Первым рассказал о том, что Балыбердин родом из наших мест, в газете «Алтайская правда» директор краеведческого музея Заринского района Евгений Назаров. Между ним и альпинистом после восхождения нашего земляка на Эверест завязалась переписка. В одном из писем, ныне бережно хранящемся в музее, Балыбердин писал: «Мой последний приезд в Шпагино был в 1976 году. Тогда мы проехали на машине по окрестным деревенькам, побродили по лесам и берегам ручьев и речушек. Здесь мы мальчишками собирали ягоды и грибы, ловили пескарей, припасали телят, убирали колхозные картошку и свеклу, катались с увалов на лыжах. Возил меня мой дядя, муж старшей маминой сестры Любови Ионовны - Анохин Николай Васильевич. Они живут в Барнауле, регулярно приезжают погостить к нам в Ленинград».

По волнам памяти

Мне удалось отыскать нескольких человек, знавших Владимира Сергеевича, когда он был маленьким. Правда, за давностью лет память их сохранила немногое. Вспоминает Дисангали Умарович Жумадилов, ныне житель Заринска:

Мы жили по соседству с дедом Балыбердина. Володя в детстве такой крепенький, белобрысенький был. Летом мы в обычные для детворы игры играли - с мячом, в казаки-разбойники… Когда озеро льдом покрывалась, бегали туда жуков сквозь лед смотреть.

На этом озере едва не разыгралась трагедия с участием будущего восходителя на Эверест.

Его спас Гена Тагильцев, - мой ученик, - рассказывает Зинаида Ивановна Сидорова, в ту пору учительница шпагинской школы, а ныне жительница Барнаула (ее муж Савелий Степанович долгие годы был директором школы - Прим. «АС» ) . Весной мальчишки катались на льдинах, и Володя сорвался - стал тонуть.

Мы спускаемся с Геннадием Петровичем Тагильцевым по косогору к тому самому озеру. Моросит мелкий, нудный дождик. — С тех пор еще тропка сохранилась, - кивает на примятую траву мой спутник, всю жизнь проживший на станции.

На стене школы, где учился будущий альпинист, висит мемориальная доска. На вопрос, кто такой Балыбердин, ученики отвечают без запинки: «Первый российский покоритель Эвереста!».

Вы напишите в газете, чтобы нам новые ракетки привезли, - узнав, кто их спрашивает о знаменитом земляке, быстро сориентировались школьники. Уроки закончились, и они играли в школьном коридоре в настольный теннис. Учитель физкультуры Владимир Никулин сообщил мне, что в селе Шпагино, которое в нескольких километрах от одноименной станции, живет Надежда Алексеевна Бочкарева - одноклассница Владимира Балыбердина.

Ой, да мы ж с Володькой за одной партой в 5-м классе сидели! — всплескивает руками пожилая женщина, много лет проработавшая бригадиром на молочной ферме. — У нас в селе четыре класса было, а потом мы стали ходить на станцию. Классная спрашивает: «Куда ж тебя посадить?». А я говорю: «Я с Вовкой сяду. Он маленький и я маленькая». На первой парте мы сидели. Очень хороший мальчишка! На пятерки учился, а я отставала маленько. Он меня все наставлял: давай, мол, подтягивайся. Но в восьмом классе мы вместе уже не учились, он с мамой куда-то уехал. У меня есть фотография - Володька на Эвересте. Я иногда (смеется) разговариваю с ним.

Нехоженый маршрут

Владимир Балыбердин в связке с Эдуардом Мысловским поднялся на Эверест 4 мая 1982 года. Это была первая советская экспедиция на высочайшую вершину мира. Для ее штурма был выбран сложнейший нехоженый маршрут - по юго-западной стене. С 4 по 9 мая на вершине побывали одиннадцать советских спортсменов. О том, как это было, альпинисты рассказали в книге «Эверест-1982». Газетная площадь не позволяет передать драматизм тех майских дней тридцатилетней давности и предшествующих им событий. Для этого надо прочитать саму книгу. Чего стоит только подробное описание восхождения и спуска с горы связки Балыбердин-Мысловский, когда наш земляк проявил себя лидером с большой буквы, человеком, для которого важнее не собственное честолюбие, а ответственность за командный результат и тех людей, что рядом. Для газетной публикации мы выбрали из книги только те отрывки, которые дают общее представление о восхождении и характеризуют его первого номера.

Владимир Балыбердин:

«Признаться, какое-то честолюбивое чувство от того, что здесь стою именно я, все-таки шевельнулось в глубине души. Оно не было резким, внезапным, как не была внезапной сама победа. Слабая надежда на нее, видимо, безотчетно зародилась еще когда было принято решение о выходе нашей двойки из базового лагеря. К утру 4 мая надежда переросла в уверенность, а желание - в обязанность. Поэтому, глядя на Тибет, я не ощутил приступа бурной радости. Я подумал: «Ну вот, наконец-то. Вверх больше не надо. Можно отдохнуть. И что бы теперь ни случилось с погодой, с маршрутом и даже с нами - все равно русские побывали на Эвересте».

Юрий Рост, журналист:

«Каждый мечтал о маленькой покатой снежной площадке над всей Землей - о восхождении на вершину. Даже если по альпинистской роли ему предстояло устанавливать предвершинный лагерь, откуда пойдут вверх другие… Но задача тренеров была отобрать таких людей, которые в случае потери для них возможности вознестись не утратили бы присутствие духа и оставались бы профессионалами высокой пробы. Для этого кроме морального здоровья надо было быть очень здоровым физически. Руководство экспедиции решило тщательно проверить физические возможности каждого кандидата. Начались жестокие обследования - а я бы сказал, испытания - людей в Институте медико-биологических проблем и во врачебно-физкультурном диспансере. Господи, как только не «издевались» ученые над альпинистами! «Поднимали» их в барокамерах до десяти километров, заставляли дышать чистым азотом, морозили, давали запредельные нагрузки, и все до крайних, почти критических пределов…».

Владимир Балыбердин:

«Только тут, при монотонной ходьбе по снегу, когда не нужно было искать зацепки, выбирать простейшие варианты лазания, организовывать страховку, я почувствовал, как я устал.

Постоянная техническая работа отвлекает от наблюдений за собственным организмом, поэтому человек выматывается до предела, не замечая этого.

На снегу после нескольких шагов человек истощает свой кислородный запас и останавливается отдыхать; навалившись руками на колено, можно опустить голову, закрыть глаза и думать о чем угодно. Вместо анализа технических сложностей наступает время анализа своего физического состояния. Здесь начинаешь считать шаги, пытаясь пройти как можно больше до следующей остановки. Здесь замечаешь, как сильно замерзли руки и ноги, и стараешься интенсивнее шевелить пальцами. Ни в коем случае нельзя давать им потерять чувствительность. Сердце бешено колотится, легкие лихорадочно перекачивают огромные массы воздуха, пытаясь высосать из него редкие молекулы кислорода, а ты в этой чистейшей, разряженнейшей атмосфере движешься медленно, как сквозь густую, вязкую массу, опутанный невидимыми сетями и обвешанный гирями. В этом исключительно сухом воздухе организм теряет огромное количество влаги, но очень пить не хочется, потому что холодно. Организм незаметно обезвоживается до опасных пределов. Есть тоже не хочется: все равно нет кислорода для окисления пищи. Водяной пар при выдохе (без кислородной маски) превращается в кристаллики льда еще в гортани и оседает на ее стенках.

Горло воспаляется так, что, глотая свою слюну, испытываешь жуткую боль, как будто глотаешь битое стекло. Одна мысль об этом вызывает панический страх, но и рефлекторное слюноотделение. И пытка продолжается».

Анатолий Овчинников: старший тренер команды советских альпинистов:

«У нас была уверенность, что двойка Мысловский - Балыбердин выполнит поставленную перед ней задачу, хотя им будет очень и очень трудно.

Мысловский находился далеко не в лучшей спортивной форме. И возраст есть возраст, но воля, целеустремленность, уверенность, желание достичь заветной цели являются хорошими союзниками в любом трудном мероприятии. А В. Балыбердин обладал не только огромной целеустремленностью, волевым настроем, желанием достичь вершины Эвереста, но и необыкновенной работоспособностью, как внизу, так и на больших высотах. Это он продемонстрировал на предгималайских сборах, а в Гималаях с первого дня он выполнял любые работы - самые тяжелые, самые трудоемкие, но необходимые для успеха экспедиции.

Мы понимали, что быстрому прохождению ледопада Кхумбу в трудных условиях этого года экспедиция обязана Балыбердину и Шопину. Они первыми пришли в лагерь I, переносили грузы в лагерь II и выше. Обработка маршрута на скалах перед лагерем IV во время акклиматизации также проведена В. Балыбердиным. Он во время акклиматизации и восхождения не пользовался кислородом. Только чрезмерно трудные условия, усугубившиеся потерей рюкзака Э. Мысловским, заставили его использовать кислород во время сна. Не умаляя достоинств других участников экспедиции, можно ответственно сказать, что он был лучшим участником экспедиции. И заслуженно достиг вершины Эвереста первым из советских альпинистов.

Ленинградские тренеры, принимавшие участие в подготовке В. Балыбердина, могут гордиться его успехами, а тренеры экспедиции удовлетворены тем, что сумели разглядеть среди большого числа кандидатов талантливого, ранее не обладавшего широкой известностью альпиниста, оценить и включить в состав экспедиции».

Деревенская закалка

В биографии Владимира Балыбердина есть путаница. Касается она места и времени его рождения. Известно, что он из учительской семьи. Мама - Таисия Ионовна, отец - Cергей Дементьевич. День рождения Владимира Сергеевича отмечали в семье 1 октября. Но в записи акта о его рождении стоит другая дата - 2 июля. Между 1 октября 1948 года и 2 июля 1949 года разница - девять месяцев. С местом появления на свет такая же неясность. Сама Таисия Ионовна говорила, что сын родился на станции Шпагино. Однако в акте о рождении, копия которого хранится в районном музее, местом рождения Владимира Балыбердина указывается село Ново-Маношкино. Впрочем, это не противоречит материнской версии - там находился сельсовет. Но как тогда объяснить тот факт, что сам Владимир Балыбердин в письме директору краеведческого музея Заринского района Евгению Назарову сообщает, что появился на свет в Барнауле в роддоме недалеко от железнодорожного вокзала?

По словам Ольги Александровны Окладниковой, сотрудницы музея истории туризма и краеведения города Заринска, на самом деле расхождение в датах рождения Владимира Балыбердина - всего лишь маленькая материнская хитрость. Таисия Ионовна написала о ней в одном из своих писем, адресованных заринским краеведам. Она хотела, чтобы сын пошел в армию не осенью, а весной - на полгода позже. Вероятно, Таисия Ионовна держала в уме и поступление сына в вуз. Датой рождения Владимира Балыбердина поставили тот день, когда отец заявил о новорожденном в сельсовете. Говорят, что это было распространенной практикой в деревне: когда человек объявился, тогда и родился. Впрочем, какое это сейчас имеет значение?

С ноября 1949-го по март 1954 года семья Балыбердиных жила в Тягуне, а затем снова переехала в Шпагино - к дедушке и бабушке по материнской линии. Уже без отца. Как вспоминал в письме на родину Владимир Балыбердин, своего папу он почти не помнит, Сергей Дементьевич ушел из семьи, когда сыну было около четырех лет, и в 1955 году умер в городе Акмолинске (ныне столица Казахстана - Астана. — Прим. «АС» ) . В книге «Эверест-82» Юрий Рост так описывал характер Владимира Балыбердина: «По внутреннему укладу Володя мне представляется не лидером какого бы то ни было коллектива (пусть даже из двух человек), а собственно коллективом. Всю жизнь он сам пробивался, без избытка ласки и сантиментов, он и рассчитывал главным образом на себя».

Владимир был в семье вторым ребенком, первым - сестра Галина. Бывает, что мальчик, растущий среди женщин, с трудом приобретает традиционные мужские качества. А бывает наоборот: с детства привыкает к ответственности, пытаясь заменить в доме мужчину. Балыбердин, представляется мне, как раз второй случай.

Из письма Таисии Ионовны, мамы альпиниста: «Рос Володя здоровым, спокойным, трудолюбивым. Еще в яслях не давал себя одеть: «Я сам!». В 13 лет выполнял довольно сложные работы: сделал погреб, туалет, обнес усадьбу оградой, покрыл крышу дома толью с гудроном». Из этого же письма можно узнать, что с восьмого класса он ежедневно занимался утренней гимнастикой, а с мая по октябрь спал на улице - закалялся. Когда парень учился в пятом классе, вспоминает Таисия Ионовна, она несколько раз затевала разговор, что после 7-го класса надо бы поступить в техникум. «Он отмалчивался, а потом как выпалит: «Гале - институт, а я глава семьи - и мне техникум!». Все рассмеялись, потом опомнились: «А ведь Володя вперед смотрит, уже о своем месте в семье думает».

После седьмого класса Таисия Ионовна вместе с сыном уехала в Карасук Новосибирской области, где жила ее сестра Раиса. Старшая дочь Галина к тому времени уже училась в Ленинградском педагогическом институте имени Герцена. Окончив 11 классов и получив аттестат, в котором было только две четверки, остальные - пятерки, отправился в Питер поступать в электротехнический институт и Владимир Балыбердин. Поступил не сразу, год учился в ПТУ на телемастера. Но своего добился - стал студентом вечернего отделения Ленинградского электротехнического института связи имени М.А. Бонч-Бруевича, попутно доучившись и в профучилище. Альпинизмом он увлекся в 1968 году уже студентом - в институте была секция альпинизма. По окончании вуза работал старшим инженером в Центральном научно-исследовательском институте морского флота, а с 1980 года - инструктором по альпинизму в Ленинградском городском совете ДСО «Спартак».

Он не оставил горы. После Эвереста в 1989 году Бэл (так звали его в альпинистском сообществе), осуществил траверс четырех вершин восьмитысячника Канченджанга, в 1991 году повторно поднялся на Эверест, в 1992 году покорил восьмитысячник Чогори, после чего стал первым в стране альпинистом, взошедшим на три самые высокие вершины мира. Он был уже близок к мечте - массовому восхождению на Эверест под его руководством, но случилась беда. В ночь на 22 июля 1994 года Владимир Балыбердин погиб в Санкт-Петербурге в автомобильной аварии. Машина, на которой он зарабатывал в 1990-е годы частным извозом на жизнь, попала под колеса грузовика, выехавшего на красный свет. Сиротами остались три дочери.

Память бережно хранит

Работая над этим материалом, я посетил краеведческие музеи в Заринске и селе Сорокино Заринского района. И в одном, и в другом познакомился с экспозициями, посвященными легендарному альпинисту. «Ловкий как муха, сильный как лев» - так характеризовал его один из руководителей знаменитой гималайской экспедиции.

Среди экспонатов заринских музеев - камни с Эвереста, личные фото Владимира Балыбердина, письма. В Сорокино под стеклом хранится книга «Эверест, юго-западная стена» с дарственной надписью нашего знаменитого земляка директору музея Евгению Назарову, ныне уже ушедшему из жизни.

Если первопроходец темы Евгений Семенович Назаров вел переписку с Владимиром Балыбердиным и мамой альпиниста, то его городские последователи из объединения «Туристы-проводники» под началом Тамары Валентиновны Санниковой после гибели альпиниста даже съездили к его семье в Санкт-Петербург. Это они разузнали, что Балыбердин принимал участие в съемках популярного в советские годы фильма «Земля Санникова». На высоченную башню с часами взбирается с завязанными глазами не актер Олег Даль, а его дублер - Владимир Мясников. Балыбердин отвечал на съемках за подготовку стены, по которой поднимался каскадер.

Супруга Владимира Сергеевича Елена Васильевна и его младшая дочь Светлана очень обрадовались, когда получили от меня в электронном виде фотографии со станции Шпагино и документы из музеев. Им важно, что память о Владимире Сергеевиче жива на родине. В сентябре 2011 года Елена Васильевна и Светлана ездили в соседнюю с нами Новосибирскую область, в Карасук, где Владимир Балыбердин окончил среднюю школу. Их пригласили на открытие мемориальной доски и экспозиции в местном краеведческом музее, посвященной дорогому им человеку. А пять лет назад Светлана приезжала на станцию Шпагино, чтобы увидеть родину отца.

Она, единственная из сестер, живет в Санкт-Петербурге. Надежда и Татьяна осели в Москве, как и Елена Васильевна, которая вышла замуж за хорошего человека, воспитавшего с ней детей. Как сообщила мне Светлана, она окончила филологический факультет СПбГУ, но пока работает промышленным альпинистом. «Для меня это удобный способ подработать, так как я занималась скалолазанием и умею управляться с веревками, а по специальности не так просто устроиться», - написала она в письме. Кстати, Света имеет разряд кандидата в мастера спорта по скалолазанию, и не оставляет надежды вернуться в активный спорт.

Старшая дочь Владимира Балыбердина - Надежда - дизайнер. Татьяна - инженер-конструктор. У обеих есть дети. У Надежды растет сын Иван Балыбердин, а у Татьяны дочь - Александра Макагонова.

Когда Евгений Назаров попросил Владимира Балыбердина прислать для музея личные вещи, тот выразил сомнение. В ответном послании написал: «Что касается экспонатов, вопрос сложный. Я никогда не понимал: кому интересно смотреть на чьи-то старые пожитки? А камни с Эвереста я вышлю непременно». Он любил горы, свою семью, честно и добросовестно делал свое дело и, хотя знал себе цену, никогда не выпячивал собственное «я».

Эдуард Мысловский и его напарник Владимир Балыбердин были первыми советскими альпинистами, поднявшимися на Эверест 4 мая 1982 года. Об экспедиции на высочайшую вершину мира (8848 метров) написаны книги и сняты фильмы. Но заслуженный мастер спорта СССР и заслуженный тренер СССР, действительный член Русского географического общества, а до недавнего времени и профессор МГТУ имени Баумана спустя почти тридцать пять лет вспоминает детали, которые ранее, что называется, оставались за кадром...

ОТЕЦ

Кто, по-вашему, Эдуард Викентьевич, придумал фразу "Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет"? Трус или прагматик?

Не удивлюсь, если окажется, что авторство принадлежит какому-нибудь альпинисту-острослову. Хотя выражение, конечно, дурацкое. Как и вопрос "Зачем идете в горы вы?". На него нельзя ответить честно. Можно сочинить красивую, афористичную формулировку, но сколько в ней будет правды? Мы иногда в шутку называли нашу работу переноской тяжестей на больших высотах, и это не слишком далеко от истины. Искать рациональное зерно не надо, у каждого свое объяснение привязанности к горам.

- Вы давно ими заболели?

В 1954 году, когда впервые попал на Северный Кавказ. Мне было семнадцать лет.

- До того жили в Москве?

Родился тут, а детство провел на Украине. Мой отец - офицер-танкист, служил в Киеве, потом его командировали в танковую школу, располагавшуюся рядом с нынешней станцией метро "Спортивная". Там находился Хамовнический плац. Отец попал в лабораторию, которая разрабатывала коробку передач для танков. В 1938 году его арестовали. Вместе с коллегами. Объявили немецкими шпионами и предателями Родины. Полковника-завлаба расстреляли, отцу дали пять лет лагерей. Как рядовому члену банды. Мама долго потом еще носила передачи, хотя отец в тот момент уже сидел в Магадане. А в 42-м году его застрелил охранник. Просто так. Якобы за неподчинение приказу. Это я узнал много позже...

Родился я в 37-м. Когда отца посадили, мама отвезла меня к родне в Брацлав Винницкой области. От греха подальше. Но моего деда, колхозного кузнеца с четырьмя классами церковно-приходской школы, все равно репрессировали. За то, что воспитывал сына врага народа...

Мною занималась бабушка Антонина Семеновна. Вместе мы пережили оккупацию.

В апреле 44-го немцев выгнали, а 1 сентября я пошел в школу. Еще через три года, летом 47-го, в Брацлав приехала замученная тетка с двумя медалями на груди - "За оборону Москвы" и "Доблестный труд в годы войны", обняла меня и сказала: "Здравствуй, сынок. Я - твоя мама".

Неудивительно, что я ее не узнал. Почти десять лет минуло, мы ведь расстались в 38-м. Когда началась война, мама пыталась прорваться за мной на Украину, но дальше Казатина ее не пустили. Еще бы: жена немецкого шпиона пробирается в сторону фронта. Очень подозрительно! Даже после Победы мама долго не могла приехать. Винницкая область находилась в зоне оккупации, там работал СМЕРШ, искал врагов народа.

Так и получилось, что в Москву я вернулся лишь в 1948 году. Сначала меня записали в 529-ю школу Кировского района. Но я не знал русского языка, думал и говорил по-украински, из-за чего возникали проблемы. Учителя считали: Мысловский специально придуривается, и ставили плохие оценки. Даже по тем предметам, которые я любил - истории, географии... Помучался, помучался и после седьмого класса пошел в железнодорожный техникум. В документах указал, что отец погиб под Сталинградом в 42-м году. Если бы написал правду, точно не взяли бы... А реабилитировали отца лишь в конце пятидесятых.

В техникуме была туристская секция, ей руководил замечательный человек - Алексей Николаевич Крылов. Сначала я занимался лыжами, участвовал в зимних походах, потом переключился на альпинизм. Физически к тому времени окреп, уже не выглядел дистрофиком, как после переезда с Украины.

АДЫЛ-СУ

- Где был первый подъем, какую вершину штурмовали?

Летом 54-го получил путевку в альпинистский лагерь Адыл-Су. Это в Приэльбрусье. Поскольку учился в железнодорожном техникуме, мне выписали бесплатный билет, и я поехал на три дня раньше срока. Добрался до Лермонтовского разъезда, вышел из поезда и... увидел Машук с Бештау. Подумал: вот они, настоящие горы! Ну, и полез. Один, без снаряжения, без карты... Карабкался по скалам, пока не забрался наверх. Смотрю: внизу идет проселочная дорога. Решил спуститься. Вышел по ней к проходной. Навстречу выбегают часовые с овчарками. "Стой! Кто такой?" Подхватывают под белы ручки и - в комендатуру. Оказывается, я набрел на тщательно охраняемые урановые рудники. Вокруг колючая проволока в два ряда, вдоль которой бегают собаки. А я-то со скалы спустился! Не верят, говорят: покажи, где пролез. Ну, я и начал забираться. Кричат: хватит, спускайся! Позвонили на турбазу, где я оставил вещи с документами, проверили, есть ли такой герой в списках. Отпустили, сказав напоследок: быть тебе, парень, альпинистом!

Я честно последовал совету и через три недели поднялся на... Эльбрус. 5632 метра над уровнем моря. В июле отмечался День железнодорожника, и по такому случаю организовали массовое восхождение на высшую гору Европы. Толпой под сто человек. Подъемников тогда еще не было, мы на машинах доехали до Терскола, а дальше - ножками. Прошли до 105го пикета, переночевали. Следующая остановка в "Приюте одиннадцати" на высоте 4310 метров, куда каждый притащил по два-три полена для зимовщиков. Последняя точка для акклиматизации - "Приют Пастухова", названный в честь покорителя обеих вершин Эльбруса. А в два часа ночи - штурм, чтобы вернуться к обеду. Дошли не все, кое-кто поблевал и спустился вниз. У каждого человека свой высотный потолок, это физиология, особенности организма...

СЛУЖБА

- С той поры, получается, вы и "прописались" в горах?

Не получается. После техникума меня призвали в армию. Я хотел съездить в альпинистский лагерь Туюк-Су под Алма-Атой, выписал себе билет на 11 июля, но не успел. Накануне милиционеры пришли к нам домой, напугали мать. После случая с отцом она боялась любых представителей власти, вот и отдала мой паспорт. Я был готов ехать хоть с метрикой, лишь бы путевка и билет не пропали, но в шесть часов утра явился участковый и проводил на призывной пункт. Вот и все...

Четыре года я отслужил на флоте, выполнял долг перед Родиной. Сначала, правда, меня направили на целину убирать урожай, а осенью определили в Первый флотский полуэкипаж в Химках. По сути, это курсы молодого бойца, точнее, матроса. После выпуска попал в 8-ю радиошколу в Алабушево. Затем меня перевели в Североморск, назначили командиром отделения радиомастеров. Последний год служил уже под Горками Ленинскими. Командир части разрешил ездить в Москву и сдавать вступительные экзамены в вуз, чтобы время зря не терять. Сначала хотел поступать в МЭИ, Энергетический институт, где учился мой друг, но там мне не понравилось, альпинистская секция была какая-то хилая, а вот в МВТУ - что надо. Туда и отнес документы.

Учился и параллельно тренировался. Уже через год, в 1961-м, окончил школу инструкторов, в 66-м получил диплом выпускника МВТУ и одновременно закрыл норматив мастера спорта по альпинизму. У нас были прекрасные наставники - Анатолий Овчинников, который потом станет тренером экспедиции на Эверест, и поляк Витольд Радель. Во время войны он служил в спецвойсках и совершал диверсии в тылу врага. Легендарные личности!

ПОДГОТОВКА

- Вроде бы первое советское восхождение на Эверест планировалось еще в 1959 году?

Вскоре после английской экспедиции, в которой Хиллари и Тенцинг дошли доверху, к нам на базу Джан-Туган в Кабардино-Балкарии приезжали китайцы. В 1954 году мастеров у них еще не было. Идея состояла в том, что подготовить общую команду и вместе подняться на Эверест. Четверка наших сильнейших альпинистов завезла оборудование на всю группу, забросила в базовый лагерь, маршрут выбрала. А потом возник конфликт в Тибете, КНР его оккупировала, и тема на время закрылась. В 60-м году китайцы пошли на Эверест сами, хотя с нашим снаряжением и экипировкой. Через год еще раз залезли, установили на вершине алюминиевую треногу, чтобы никто не сомневался в их достижении.

Ходила байка, будто в 54-м советская экспедиция пыталась штурмовать Эверест, но ее участники погибли. Не верю в эту историю. В СССР альпинисты были наперечет. С 1948 года выходил толстенный альманах, где перечислялись любые восхождения, вплоть до второй категории сложности, а это уровень третьеразрядника. Исчезновение известных спортсменов не могло остаться незамеченным. Перепрыгнуть через несколько ступенек трудно: чтобы добраться до первого разряда, надо четыре года минимум ездить в альпинистские лагеря.

- Вы когда получили "Снежного барса", Эдуард Викентьевич?

Его нельзя получить. Можно только заработать.

- Извините...

Бывает... Это неофициальное звание для покорителя высочайших гор СССР. У нас пять вершин более семи тысяч метров - пики Коммунизма (таджики переименовали его в Исмоила Сомони), Ленина, Победы, Корженевской и Хан-Тенгри. Высшая точка - пик Коммунизма, 7495 метров. Туда я поднялся в 1968 году. В 70-м был на Победе, став чемпионом Союза в классе траверсов. И за Хан-Тенгри получил золотую медаль.

- А к Эвересту когда начали готовиться?

Мы рвались на восьмитысячники, которых не было в нашей стране. Сначала планировали идти на Нанга-Парбат в Пакистане. 8125 метров. Уже и сборы проводили, но потом Исламабад поссорился с Дели, а СССР дружил с Индией... Нас не выпустили из страны, хотя Пакистан заявлял, что примет советскую экспедицию. Словом, опять вмешалась политика.

- Это какой год?

В районе 77-го. А уже в 78-м начали присматриваться к Эвересту. Наша очередь в министерстве туризма Непала подходила весной 1980 года, но спорткомитет СССР понес большие расходы при подготовке Олимпиады в Москве, и нам заявили, мол, на экспедицию денег нет.

Был еще вот какой момент: никто не гарантировал, что подъем пройдет успешно, без жертв. А это дополнительный риск, новый скандал. И так Игры-80 бойкотировали американцы с подпевалами... Словом, решили от штурма Эвереста временно отказаться. Мы стали искать, с кем бы поменяться очередью. Договорились с испанцами: пропускаем их вперед, а сами пойдем двумя годами позже. В 80-м мы провели разведку, и я в ней участвовал. Вшестером выбирали под Эверестом маршрут, по которому будем штурмовать.

Дальше - больше. Поскольку мероприятие планировалось союзного значения, республиканские федерации, Москва и Ленинград прислали заявки в команду. Набралось девяносто восемь человек на шестнадцать вакансий. Списки кандидатов до сих пор хранятся у меня дома.

Тут и началась свистопляска. Нас отправили в Институт медико-биологических проблем, где принялись готовить, словно к полету в космос. Может, даже жестче. Холодоустойчивость, работа в барокамере...

Пилоты стратосферных истребителей и космонавты без кислородной маски выдерживали подъем на высоту не выше шести тысяч метров, а Юра Голодов терпел до одиннадцати километров, крутил педали велоэргометра. Правда, "прожил" там лишь десять секунд, вырубился, потерял сознание. Ему сразу же дали маску...

На мой взгляд, организаторы экспедиции допустили стратегическую ошибку при комплектовании. Вместо коллектива, заряженного на решение задачи, они формировали команду лидеров, ярких индивидуальностей. Каждый рвался попасть в обойму, войти в число избранных. Ребят осуждать нельзя. Мы понимали: может, это единственный шанс подняться на вершину мира. Вот и выжимали из себя максимум.

Зато для медиков наша компания была выгодна, ибо сносила любые издевательства. Мы сутки провели при температуре минус сорок градусов, находились на ветру скоростью шестьдесят метров в секунду. Даже чистым азотом дышали!

ШТУРМ

- Тяжко пришлось?

Не то слово! Был документальный фильм "Гималайские сборы" режиссера Венделовского, куда-то исчез. И у меня копии не осталось. Там все хорошо показано, в деталях...

- Тоже теряли сознание, Эдуард Викентьевич?

Все! Говорю же: каждый работал на пределе.

- При отборе ввели ограничения по возрасту, вы оказались самым старшим участником экспедиции...

Я перешагнул рубеж на пару лет. Когда поднялся на Эверест, мне было сорок четыре. Там другая проблема имелась. Врачи заподозрили ишемическую болезнь сердца. Едва не забраковали. Но я доказал: это ошибка. Сказались физические и эмоциональные нагрузки. Параллельно с тренировками я готовился к защите кандидатской диссертации, а кроме того, крутился, подрабатывая в трех местах, чтобы помочь жене, на которую легли основные заботы по воспитанию двух наших дочек. Вот усталость и дала о себе знать... Но ишемии у меня не было, нет. Конечно, при принятии окончательного решения учли мой опыт и авторитет, то, что я являлся заместителем председателя Федерации альпинизма СССР.

- Когда ваша команда прилетела в Катманду?

Точную дату не вспомню, надо в дневниках посмотреть. Я вел подробные записи во всех экспедициях начиная с 1964 года. По часам и минутам. Сейчас вот перевожу все в цифру...

В Непал мы приехали в марте. Времени на акклиматизацию, подготовку базового лагеря на высоте 5300 метров было достаточно. Хуже иное. Тренеры еще в Союзе разделили нас. Всю жизнь я ходил в связке с Валентином Ивановым, а его и меня сделали руководителями первых двух четверок. На третью назначили Эрика Ильинского, на четвертую - Славу Онищенко. В мою команду попали два Владимира из Ленинграда - Балыбердин и Шопин плюс москвич Коля Черный. Альпинисты прекрасные, спору нет, но я с ними никогда не работал в горах, а это важно. С проверенным партнером по связке можно даже не разговаривать, идти молча. Люди учатся чувствовать друг друга, предугадывать следующий шаг. Так было у нас с Валькой Ивановым.

В его группе оказался Сережа Ефимов из Свердловска, лидер местных альпинистов, и два сильных украинца - Миша Туркевич из Донецкой области и Сергей Бершов из Харькова. Сборная солянка из индивидуальностей! Безусловно, возникали конфликты, у каждого была своя тактика восхождения, методика подготовки, техника, но все терпели ради одной цели...

Если по уму, стоило создать команду на базе сложившихся коллективов, скажем, "Спартака" или "Буревестника", усилив альпинистами из других городов, но тогда обиженными оказались бы целые регионы. Вот и сделали микст, коктейль, чтобы всем угодить.

- С Владимиром Балыбердиным, с которым в итоге вы пошли на вершину, тоже ссорились?

Без прямых стычек и публичного выяснения отношений - в горах не до того, но напряжение, как говорится, витало в воздухе. По складу характера Володя - альпинист-одиночка, ему не нужны напарники. Да и разница в опыте сказывалась. Он был кандидатом в мастера, я - мастером спорта международного класса с тренерским стажем. Зато Балыбердин превосходил меня в атлетизме. Плюс - на одиннадцать лет моложе...

Володя всегда был крайне амбициозен. И погиб в июле 94-го из-за этого. Ехал на "Волге", купленной за восхождение на Эверест, на перекрестке не пропустил финскую фуру, решив, что проскочит. Угодил аккурат под трейлер... Ударом у "Волги" снесло крышу, все четыре человека, находившиеся в салоне, погибли.

- Вы ездили на похороны?

Тогда в Питере проходили Игры доброй воли, и губернатор Собчак велел замять дело, чтобы не привлекать внимания к трагической смерти популярного спортсмена. Тело несколько дней пролежало в морге, как неопознанное, хотя у Володи в кармане пиджака были права и паспорт. Лена, жена, с трудом через неделю отыскала мужа, не дала похоронить в безымянной могиле...

Я ничего не знал о гибели Володи, мне сообщили слишком поздно.

- Печальная история, но мы отвлеклись, Эдуард Викентьевич.

Наше восхождение описано в мельчайших подробностях, не хочется пережевывать. Многое со старта пошло не так. Мы должны были идти вчетвером, но Шопин с Черным забрасывали кислород в верхние лагеря и не могли участвовать в штурме в первой смене, им требовался отдых и восстановление. В итоге мы сами тащили дополнительный груз с палаткой для пятого, последнего лагеря, веревками, баллонами. Сначала нас с Володей сопровождал шерпа, проводник из местных, но Наванг не дошел до четвертого лагеря на 8250 метрах, обжег глаза и повернул обратно. По совести, мы с Балыбердиным должны были спуститься и разделить груз Наванга, но Володя сказал: "Вниз не пойду, я - не носильщик". И полез вверх. Обрабатывать маршрут в одиночку.

Что делать? Я попытался затащить все сам. Не получилось. На такой смертельной высоте двадцать килограммов почти неподъемны. В какой-то момент рюкзак опрокинул меня, и я завис на веревке. Ни туда, ни сюда. Вскоре в баллоне кончился кислород, я чуть не потерял сознание и не погиб. Остался бы болтаться там навечно. Пришлось выкручиваться. Пан или пропал. Выкарабкался, но не сумел удержать на весу тяжелый рюкзак и сильно поморозил руки. Я же скинул варежки, чтобы ухватиться пальцами за маленькие зацепки в вертикальной стене, а запасные рукавицы улетели вместе с рюкзаком...

Второго к нам поднялись Бершов и Туркевич, ребята из группы Иванова, принесли новые веревки. Мы обработали следующий участок, затащили часть груза, оставили перильную веревку и вернулись на короткий отдых в четвертый лагерь. 3 мая ночевали уже на 8500. До цели оставалось менее четырехсот метров. Рано утром вышли и после полудня были на вершине. Пять суток провели с Володей на высоте более восьми тысяч метров. Это много. Очень! Все время на пределе, с минимумом кислорода. На обратный путь его совсем не осталось...

- Балыбердин потом писал в дневнике, мол, это было неправильное восхождение.

А в нашей жизни много правильного? Часто главное происходит не благодаря, а вопреки. Все - набор случайностей. Надо лишь подправлять их в нужную сторону, чтобы не было совсем уж жестокого прокола...

Всем, кто в итоге поднялся на Эверест, приходилось действовать через "не могу". Если человек начинал хоть чуть себя жалеть, давал слабину, он сходил с дистанции. Конкретный пример. Эдуард Шеварднадзе, первый секретарь ЦК компартии Грузии, надавил на главу спорткомитета СССР Сергея Павлова, и в команду включили Хуту Хергиани. И что? После первого выхода из базового лагеря он отказался работать на высоте, помогал потом киношникам снимать хронику об экспедиции. Хотя Хергиани - опытный альпинист...

- Он тоже получил звание заслуженного мастера спорта?

Как и все. Не будут ведь в Москве замерять, кто до какой точки поднялся, правда? Наверху начальства нет...

- А вы могли с Балыбердиным подождать, пока Шопин с Черным поправятся, чтобы не идти вдвоем?

Если на маршруте несколько дней никто не работает, обрываются уже навешенные веревки, ветер может сбросить в пропасть установленные палатки. Это как с домом, в котором никто не живет. Все быстро приходит в запустение.

Кроме того, мы встали бы в хвост очереди, пропустив вперед остальные четверки. Некоторые так и не дождались своего шанса. На вершине побывали одиннадцать человек из шестнадцати. Хомутов, Пучков и Голодов поднялись 9 мая, по сути, нарушив приказ, схитрив. Москва приказала отменить подъем новых групп, чтобы исключить риск. А вдруг кто-нибудь погибнет в последнюю минуту, картину испортит?

Экспедиция ведь шла с отставанием.

- По времени?

По выполненной работе. Каждый лагерь следовало заранее укомплектовать всем необходимым - спальниками, горелками, продуктами, баллонами с кислородом... Почему? Во время штурма рюкзаки должны иметь минимальный вес. А получилось так, что пятый лагерь оборудовать не успели, и мы тащили все сами. Палатку, веревки, чтобы провешивать маршрут для остальных. Каждая бухта весила килограмма три-четыре. Но силы-то не беспредельны...

- Какая длина у веревки?

40-45 метров. Посчитать легко: мы ставили их с 6000 метров до 8600. Два с половиной километра опутанной веревками горы. Сплошная нитка! И все же на концовку нам с Балыбердиным веревок не хватило. У вершины есть отвесный пояс, а у нас ничего не осталось. Отрубили огрызок перильной веревки, уцелевший после предыдущих экспедиций, и использовали его.

СПУСК

- Риск был большой?

А как вы думаете? На асфальте поскользнешься и можешь шею сломать, а мы шли маршрутом, по которому никто не ходил.

Крючья выскакивали из стены, люди в трещины падали... Леша Москальцов сорвался на леднике, пролетел метров пятнадцать, ударился, потерял сознание, заработал сотрясение мозга, повредил ногу. Юра Голодов его вытащил.

- На какой высоте становится тошно?

Выше шести тысяч метров нормальный организм существовать не может. Из-за дефицита кислорода, холода и солнечного излучения начинается апатия, снижается двигательная активность, в острых случаях горной болезни развивается отек мозга и легких, наступает кома и смерть. Человек выгорает изнутри, нет сил ни на штурм, ни на спуск. Едет "крыша". Известны случаи, когда люди прыгали в пропасть, срывали с себя кислородные маски...

- У вас не возникала мысль вернуться, пока не поздно?

Капитулировать? Пробежать марафон и сойти на последних метрах дистанции? Потом до конца жизни не простишь себя! На Олимпиадах было много случаев, когда спортсмены падали от изнеможения, вставали и в полуобморочном состоянии продолжали двигаться к финишу. От кислородного голодания мозг выключается, но воля работает. Да я на зубах заполз бы на эти 8848!

- Что человек испытывает на вершине?

Врать не буду, особых эмоций нет. Так выматываешься, что никаких чувств не остается. Одна мысль: отмучился. А когда спускаешься, накатывает разочарование. Вот была мечта, как путеводная звезда, ты залез на вершину и потушил ее. Всегда важно знать, ради чего терпишь, страдаешь. Без цели на муки не пойдешь...

Конечно, первое время после штурма кажется: больше ни за что на свете не полезу наверх, ни за какие коврижки. А через полгода начинают сниться горы, и опять ловишь себя на мысли: к какой бы команде пристроиться, чтобы уйти в экспедицию?

- Труднее было подняться на Эверест или спуститься с него?

Чаще всего альпинисты гибнут на обратном пути. На подъеме трагедии случаются из-за ошибок, а на спуске - из-за истощения. Человек отдает все силы победе, но вершина - лишь полпути. Марафонец после финиша может упасть на беговую дорожку и лежать, восстанавливать дыхание. А если альпинист упадет, больше он не встанет...

Это не спорт. Мы соревнуемся не между собой, а с природой.

- Вы могли спасти пальцы?

Если бы 1 мая сразу повернул вниз - да, а 4-го, после вершины, было уже поздно. Валера Хрищатый, который шел нам навстречу, дал пару запасных шерстяных носков, я натянул их на руки. Но ведь у каждого крюка надо было перестегиваться. Сначала перещелкнуть на нижнюю веревку жумар - альпинистский зажим, потом - карабин. И так - сотни раз. Мне никто не помогал, все сам. А ледяное железо прилипает к обожженным морозом рукам... Или попробуйте расстегнуть ширинку, чтобы выловить в штанах своего "чижика" и пописать...

Любое движение через боль!

- Оперировали вас где?

Меня увезли инкогнито. Ребята еще были на приеме у короля Непала, в Дели встречались с Индирой Ганди, а я 25 мая прилетел в Москву. Все вернулись на родину 10 июня, и меня черным ходом провели в зал прилета Шереметьево, чтобы вышел вместе со всеми. Хотя в действительности я уже две недели лежал в ожоговом центре на Серпуховке, где ампутировали несколько поврежденных фаланг пальцев...

Вот ты спросил: "Умный в гору не пойдет?" Так отвечу: дураки туда не ходят. По крайней мере, я их не встречал там. Ведь когда человек ощущает высшее удовольствие? В момент преодоления, победы. Это запоминается навсегда. Любить и уважать себя начинаешь не в процессе выполнения трудной задачи, а после. Великий альпинист Кузьмин без акклиматизации поднялся на пик Ленина, журналист в ходе сеанса прямой связи спросил его, рассчитывая услышать восторженный ответ: "Что сейчас ощущаете?" А Кирилл Константинович, которого называли высотником N 1 Советского Союза, сказал: "Хочу поскорее слинять. Здесь холодно и ветер".

Настоящий кайф, когда спускаешься вниз, смотришь на гору и думаешь: я ведь забрался на тебя, хотя мог свернуть! Наверное, в чем-то это сравнимо с родами: женщина страдает, мучается во время схваток, но все сразу забывает, испытывая счастье в момент появления на свет нового человека.

- Обратил внимание, что в дневнике слово "Гора" вы пишете с заглавной буквы.

В знак уважения. Вот говорят: мы ее победили. А я думаю иначе: ты победил себя, а она разрешила подняться на вершину...

МОТИВАЦИЯ

- За непальскую экспедицию вам хорошо заплатили?

Дурацкий вопрос! Это сегодня первым делом спрашивают о зарплате, и футболистам, которые толком не могут ударить по мячу, готовы отваливать по пятьсот тысяч рублей в час, чтобы они потом в шампанском купались. На фига им тренироваться, ноги ломать? В наше время приоритеты были иными. Конечно, мы не бессребреники, но сначала думали о престиже страны, чести флага. А потом об остальном. Михаил Туркевич как-то выступал в тюряге, показывал фильм о восхождении, слайды, и один из зеков спросил примерно, как ты. Про деньги. Ну, Миша разозлился и брякнул: "Рубль - метр!" Заключенные тут же принялись вычислять: 8848 рублей! Ого! Большая сумма для 1982 года.

В действительности на время экспедиции нам сохранили зарплату по месту основной службы, а после восхождения спорткомитет выписал премию по две тысячи рублей и дал открытки на покупку машин. Всем присвоили звания заслуженных мастеров спорта, нас с Балыбердиным наградили орденами Ленина. Но премии полагались только членам команды, поднявшимся на Эверест, а остальным ребятам, тренерам, доктору Орловскому - ничего. Поэтому мы скинулись и разделили деньги поровну между всеми.

Я смог купить "Жигули" 13-й модели лишь благодаря тому, что застраховал свою жизнь на пять тысяч рублей. И руководитель экспедиции Евгений Игоревич Тамм мою - еще на десять. Когда с пальцами у меня случилась беда, часть страховки выплатили. Сорок процентов от суммы. За машину отдал семь тысяч двести рублей, и две сотни даже на выпивку остались. Тогда бутылка коньяка стоила 4,12, а пол-литра водки - 3,62...

- Можно еще глупый вопрос?

Где один, там и второй... Валяй!

Как вы относитесь к коммерческому альпинизму, эпоха которого началась в середине 90-х после отмены квот на восхождение на Эверест? Если в 1983 году вершины достигли восемь человек, в 90-м - около сорока, то в 2012-м лишь за день туда поднялись 234 туриста. Общее количество покорителей Эвереста перевалило за четыре тысячи, в разные годы там побывали незрячий американец, восьмидесятилетний японец и тринадцатилетний мальчишка...

Это бизнес, а не альпинизм. Сейчас и в космос можно слетать за деньги. Плати в кассу двадцать миллионов долларов и - вперед. Но ни один из этих звездных пассажиров не станет новым Гагариным или Титовым. Как и горный турист - настоящим альпинистом. Понимаешь разницу? Подъем на Эверест американцы оценивают в 65 тысяч долларов. Для любителей экстремального отдыха проложены наиболее безопасные маршруты, за них несут рюкзак, меняют баллоны с кислородом, которого в избытке... При желании в лагере на 7000 метров можно даже заказать коктейль и ужин по меню. Шерпа приготовит!

Впрочем, это не принижает сделанное нами. Экспедиция 1982 года проложила новый, ранее не изведанный маршрут. Мы с Балыбердиным стали первыми советскими альпинистами на Эвересте. Бершов и Туркевич совершили ночное восхождение... Это уже история, которую не переписать.

Можно лишь страничку добавить. Скажем, последнюю золотую медаль я получил недавно, в 2014-м. Поднялся в Алтае на Белуху в честь столетия первого восхождения на нее в 1914 году. Высота не самая выдающаяся, 4500 метров с копейками. Но оказалось, я - самый старый покоритель. Мне на тот момент исполнилось 77 лет. Стал чемпионом России в классе ветеранов, где учитывался возраст, сложность маршрута и высота.

Мелочь, а приятно...

Памяти Владимира Балыбердина (Бэла)!

Горы имеют власть звать нас в свои края…
Там навсегда лежать остались наши друзья…
Тянутся к высоте люди большой души…
Не забывайте тех, кто не пришел с вершин…

Это не изложение какой – либо одной газетной статьи, и не изложение, какого – то одного архивного материала, и фотографии взяты из разных источников…

Я при изложении статьи об Эдуарде Иноземцеве , столкнулся с незнакомым именем – Владимир Сергеевич Балыбердин и в свою очередь, кратко упомянул его имя, подумав, что нужно покопаться в интернете. Так как:

во – первых Володя родом с Алтая; во – вторых он первый из советских альпинистов покорил Эверест; ну, и в третьих готовится новая, теперь уже российская экспедиция на Эверест, о которой я тоже писал в статье «Знакомьтесь – Эдуард Иноземцев!» и мне думается, что ребята, «взяв» вершину обязательно помянут советского покорителя Эвереста Владимира Балыбердина.

А тот, кто не слышал о нём, национальном герое страны и легендарном альпинисте, узнает о нём из этой статьи.

Зайдя на сайт альпинистов, почитав вкратце некоторые старые статьи, уже определённо решил – «Буду писать!»

Что получилось – судите сами.

Я постараюсь указать первоисточники, из которых была взята информация, но не обещаю, что слово в слово перепишу из них информацию.

От себя мне прибавлять особо нечего, разве только эмоции, а убавлять нет смысла.

Пишу так, как мне по душе, информацию беру непроверенную (интернет – вы знаете что это?), но пусть моё изложение будет ещё одним камушком в том туре, которые альпинисты складывают на покорённой ими вершине.

Володя Балыбердин родился в Алтайском крае в селе Шпагино Заринского района.

Дату его рождения источники называют две:

1 октября 1948 года и, официально по документам, 2 июля 1949 года. Девять месяцев разницы, возможно в детстве сыграли какую – то определённую роль. Что ж бывает.

В 1968 году он приехал в Ленинград и поступил в ЛЭИС им. Бонч – Бруевича (Ленинградский электротехнический институт связи), после окончания которого в 1973 году работал старшим инженером в Центральном научно-исследовательском институте морского флота.

С 1969 года, то есть практически с момента начала учёбы в институте стал заниматься альпинизмом. Помню, в то время это был очень модный вид спортивных занятий молодёжи.

Но, Володя, похоже, не гнался за модой. В 1977 году занял 1-е место в альпинистском двоеборье (беговые лыжи и слалом), в 1978 – ему присвоены звания: кандидата в мастера спорта по альпинизму и кандидата в мастера спорта по скалолазанию. В 1981 на пике Коммунизма (7495 м) выиграл первенство СССР в высотно – техническом классе. К тому времени он (с 1980 года) - инструктор альпинизма Ленинградского городского совета ДСО «Спартак». Таким образом, Владимир Балыбердин связал свою жизнь с горами, став профессиональным альпинистом.

С 1982 года идёт активная подготовка к экспедиции на Эверест или иначе Джомолунгму – высочайшую вершину мира (8848 м) и, Володя – активный участник этой первой советской гималайской экспедиции.

*Сделаем отступление от рассказа о Владимире Балыбердине и немного почитаем про высочайшую вершину планеты.

Слово Эверест стало не только названием самой высокой на земле горной вершины, но и символом человеческих достижений, преодоления трудностей. Это слово знают все. Чем же заслужил человек, носивший эту фамилию, такой славы? Джордж Эверест родился в местечке Гвернвэйл в Уэльсе 4 июля 1790 года. После окончания военного училища с математической специализацией, 16-летнего Джорджа направляют в Индию в качестве кадета – артиллериста. Затем, учитывая его математическую подготовку, переводят в геодезическую службу и направляют в экспедицию на остров Ява, где он работает с 1814 по 1816 год. Затем его снова переводят в Индию, где в 1818 году он становится заместителем Уильяма Лэмбтона – основателя геодезической съёмки Индии, которая продолжалась 50 лет с 1806 по 1856 года. После смерти Лэмбтона в 1823 году Эвереста назначают на его место. Из-за болезни в 1825 году Эверест возвращается в Англию, но продолжает вести теоретическую работу, а главное обеспечивает геодезическую службу Индии измерительными приборами нового поколения. Через пять лет Эверест возвращается на свою должность в Индию и в течение 13 лет руководит геодезическими съёмками её территории от крайнего юга до Памира. Были зафиксированы и горные вершины Гималаев без измерения их высоты, а высочайшая точка Земли получила порядковый номер XV. В 1843 году полковник Джордж Эверест вышел в отставку, возвратился в Англию, женился, завёл шестерых детей. В1861 году получил титул Сэра, а 1862 году стал вице-президентом Королевского Географического Общества. В то же время в 1852 году ученик Эвереста – Эндрю Во определил, что пик XV является высочайшей точкой мира и в 1865 году Королевское Географическое Общество присвоило этой горе имя Эвереста в честь его географических заслуг. А ещё через год, 1 декабря 1866 года Джордж Эверест скончался и был похоронен в Гринвиче.

Эти горные хребты впервые были зафиксированы на географических картах ещё в 1717 году французскими миссионерами во время их путешествия по Китаю. А тибетские монахи уже в средние века знали самую высокую горную вершину и называли её Джомолунгма – «Богиня – мать Земли». По распоряжению Далай – ламы у северных склонов Горы ещё в средние века был построен монастырь Ронгбук, хорошо сохранившийся и обитаемый до наших дней.

Это название горы и значилось на карте, изданной в 1733 году в Париже.

В то же время в Непале, с южной стороны Гималайских гор, среди вершин с которых была видна и высочайшая вершина, её издревле называли Сагарматха – «Небесная вершина». Англичане могли бы узнать это название, но не посчитали нужным. Так теперь эта гора по-разному и называется, но европейскому уху привычнее – Эверест, хотя сам полковник не видел эту гору даже издали

Но продолжим…

Восхождение на вершину Эвереста было совершено 4 мая 1982 года. Напарник у Бэла, так Володю Балыбердина называли друзья, в связке – Эдуард Мысловский.

**Несколько слов о напранике, хотя в предыдущей статье я уже писал о нём.

Кандидат технических наук, профессор кафедры «Проектирование и технология производства электронной аппаратуры» в МГТУ им. Н. Э. Баумана. Автор 30 статей и монографий по специальности.

Заслуженный мастер спорта СССР (1982), заслуженный тренер по альпинизму. Имеет 1 разряд по спортивному скалолазанию, 1 разряд по лыжным гонкам, кандидат в мастера спорта по туризму, судья республиканской категории.

Источник: Википедия.

По итогам опроса спортивных журналистов Владимир Балыбердин попал в десятку лучших спортсменов года (впервые в советском спорте – альпинист). 8 июня ему, минуя звание мастера спорта, присваивают звание заслуженного мастера спорта, а 31 декабря того же, 1982 года, звание мастера СССР международного класса.

*То есть, описывая так подробно 1982 год, я хотел бы обратить внимание на то, что Владимир Балыбердин в свои 34 – 33 года был известнейшим спортсменом и не только в «своём узком кругу» альпинистов, скалолазов, спортсменов и туристов…

В 1986 году совершил первое зимнее восхождение на пик Коммунизма (7495 м), а в 1988 - первое зимнее восхождение на пик Ленина (7134 м).

В 1989 (через семь лет) – участвовал во 2-й советской гималайской экспедиции, поднявшись последовательно на четыре вершины горного массива Канченджанга: Канченджанга Главная – 8586 м; Канченджанга Южная – 8491 м; Канченджанга Средняя – 8478 м; Канченджанга Западная или Ялунг – Канг; – 8505 м; Кангбачен – 7902 м;

За эти восхождения он был награждён орденом Дружбы народов.

1991 – совершил повторное восхождение на Эверест (через южное седло, без кислорода) в качестве руководителя экспедиции Санкт-Петербургского кооператива «Альпинист».

1992 – Владимир, будучи руководителем российско – американской экспедиции на К 2 (Чогори – 8611 м), второй по высоте в мире вершины, совершил восхождение в составе группы, включавшей, кроме него, Алексея Никифорова и Геннадия Копейку.

После этой экспедиции Балыбердин стал первым в стране альпинистом, взошедшим на три самые высокие вершины мира.

*Впечатляет? Вот и меня впечатлило.

О нём: из статьи «Памяти Владимира Балы­бердина» в журн. Е. Тамм. «Мир путеше­ствий», № 9-12, за 1994 г. (По материалам Александра Колчина и Германа Андреева) (несколько сокращено и изложено, – Алтаич)

… В Гималайскую сборную требовалось отобрать 22 кандидата из 150 претендентов – «браковали» без жалости. Володя безотказно выполнял любые поручения и активно участвовал во всех подготовительных рабо­тах: в прокладке пути по ледопаду Кхумбу, в обработке многих участ­ков юго – западного контрфорса, в органи­зации промежуточных лагерей.

В одиночку установил 5 – ый штурмовой, последний лагерь на высоте 8500 метров. А перед этим – навесил перила от 4 до 5 лагеря и выше – до выхода на З гребень. Навесил 150 метров перил в одиночку!!!

*Нам, тем, кто не ходил в горы, не представить этого, но пишут люди, которые знают толк в восхождениях и ставят три восклицательных знака…

Это говорит о многом даже нам, не понимающим!

Идти первым – без страховки по скалам 4 – 5 категории трудности, да ещё с тяжелым рюкзаком, на высоте более 8000 метров, без кислорода – в «зоне смерти».

Его напарник – Эдуард Мысловский – не имел права войти в состав экспедиции, так как был утверждён возрастной ценз для всех участников: не более 42-х лет, а Эдуарду было 45! Только благодаря Е. Тамму – руководителю экспедицией и вопреки всем – Эдуард оказался в числе членов экспедиции.

На конечном этапе восхождения Эдуард завис на перильной веревке вниз головой и упустил свой рюкзак со всем снаряжением (спальным мешком, рукавицами, кислородом, кошками, рацией, фотоаппаратом и заброской…). Затем была кошмарная ночь – практически холодная ночёвка. Это для Мысловского…

Но Бэл умудрился обогреть, напоить и накормить Эдуарда. Дал свои запасные рукавицы, отдал спальный мешок и кислород. А в 6 часов утра 4 мая они вышли к вершине. Им везло – погода была прекрасной и в 14:30 Владимир Балыбердин, первым в СССР, вышел на верши­ну Эвереста. Оттуда по рации он сообщил Тамму: «Все пути идут вниз…». Далее последовал естественный вопрос Тамма: «А где Мысловский?»

И здесь, по множеству газетных статей и книг, наступает полная неясность – ведь Эдуард отстал от Володи минимум на час. Они шли, не связавшись, – все веревки были оставлены ниже в виде перил, а гребень был относительно простой – снежно – ледовый. Кислород у Мысловского давно закончился, кошек не было (они улетели с рюкзаком!) и он естественно отставал от молодого и сильного Балыбердина…

*Ответ Бэла неизвестен.

Затем начался спуск – точнее мучительное сползание с горы – в темноте, к теплу, воде, пище и людям!

Наконец в темноте пришла помощь – спасательная группа – связка Туркевич – Бершов, которые принесли чай и немного еды.

Бэл оценил ситуацию: ему – с больным, помороженным и обессиленным Мысловским (дойдут ли?), а им, полным сил и желаний – последняя надежда наверх – к Вершине (разрешат ли?). Молча, обдумав все, Бэл решает: «Давайте! Тут рядом».

Геройство?

Нет – нормальный поступок сильного, душевно щедрого Человека. Фактически это был второй подвиг Бэла там – на Эвересте. И связка Туркевич – Бершов совершила ночное восхождение на Эверест. А ведь Тамм направил их на спасательные работы – спасать Мысловского!!!

Всё восхождение Володя шёл без кислорода и воспользовался им только в лагере № 5 во время сна, а потом передал его Мысловскому…

Во время восхождения Бэл осуществлял киносъёмку кинокамерой «Красногорск» (весом 5,6 кг!), которую оставил на вершине Эвереста для следующей группы. Но странно – камера, а главное кинопленка!!! были утеряны Сергеем Ефимовым. Почему?! Ведь киносъёмка была единственным доказательством того, что Мысловский достиг вершины Эвереста.

*Ответа на этот вопрос тоже нет.

Из статьи журналистки Аллы Васильевны Соколовской, напечатанной в газете «Новый Петербург от 18. 07. 2002 к восьмой годовщине со дня гибели В. С. Балыбердина. http://www.proza.ru/2003/07/16-39

*Извините за повторы в статье того, что уже было сказано выше, но статья интересная, очень эмоциональная и в какой – то степени проясняет некоторые вопросы, которые возникли лично у меня при чтении материалов о Владимире Балыбердине.

Песня немного не соответствует приведённому ниже тексту. Хотя смысловую нагрузку к тексту несёт. Но, это на чей взгляд…

20 лет назад, 4 мая 1982-го года, впервые советская сборная альпинистов поднялась на Главную Гору Мира по сложнейшему из неосвоенных еще маршрутов высшей категории трудности. Среди членов сборной Союза были три наших земляка (по – видимому ленинградцев, – Алтаич). Однако первым из одиннадцати и единственным из трех земляков, тогда достигших вершины, стал именно Бэл – так дружески звали Владимира Балыбердина среди своих.

За границей их принимали как национальных героев. Ну а самих героев уже у нас отправили на летние восстановительные сборы. Восстанавливать было что – каждый из одиннадцати потерял по 8 – 10 кг веса. Бэл «полегчал» на 18.

В конце августа того же, 82 – го, года шли обычные по календарю соревнования. Открытый чемпионат Ленинграда по скалолазанию в Импилахти (Карелия). На такой вот стёжке – дорожке за год до того Бэл повстречал свою будущую жену Лену – чемпионку Москвы…

Внешне ничем не приметный, и он же – «сильный, как лев, и легкий, как муха» – так говорили про Бэла бывалые тренеры. В супер – экстремальном виде спорта – высотном альпинизме – он был единственным кандидатом в мастера спорта в сборной.

А они – «Снежные барсы», покорители всех 7 – тысячников Союза, обладатели знака «Мастер спорта СССР» или прочих регалий и наград – главные члены 25-й по счету международной экспедиции на высотный пик Земли.

Первая фраза Бэла, прозвучавшая из поднебесья, с вершины Горы: «Во все стороны пути идут только вниз…», сродни знаменитой Юрия Гагарина: «Поехали!!!». В тот день – 4 мая 1982 – го эти слова, облетев весь мир, стали историческими. Эверест был его Звёздным часом.

Жребий судьбы уготовил ему в напарники на той тропе, в прямом смысле, антипода по всем параметрам.

Тогда Бэл – еще рядовой инженер обычного НИИ, а тот, другой – уже с ученой степенью кандидата. Для всех – два года усиленных, изнурительных тренировок, когда каждый выкладывался до конца. Как раз на этом этапе в Гималайскую сборную требовалось отобрать 22 кандидата из 150 претендентов – «браковали» без жалости. И, примкнувший к ним на финишной прямой, без отборов, но с личной подачи всеми уважаемого Евгения Тамма, профессора, доктора наук и начальника будущей экспедиции!

Один (Бэл) – в расцвете сил (почти возраст Христа), другому (Мысловский) к началу экспедиции стукнуло 44. По всем писаным законам высотного альпинизма войти в состав этой сборной он права не имел.

Если бы не Е. И. Тамм. Своею властью и вопреки всем.

И было еще одно обстоятельство – ленинградская школа альпинизма. До обидного малочисленная, представленная всего двумя из 17-ти «гималайцев»! Традиционно – сильнейшая. А с другой стороны, конечно же, московская, столично – союзная, по штату и положению. Она ближе других к спортивным и неспортивным боссам страны. Итак, великое противостояние не только на личном и спортивном уровнях. Но и на самом высоком. Задолго до эпопеи в Гималаях.
Таким вот образом в штурмовую связку – двойку на пик высотного полюса нашей Земли вошли Владимир Балыбердин и Эдуард Мысловский. Поначалу Мысловский в спортивный состав экспедиции на Эверест-82 не входил – только в тренерский. Но здесь он шел номером первым – по штату. Он же официальный лидер и ведущий. Однако Гора выявила – кто есть кто.

На штурм вершины из лагеря номер пять («последний бросок») вышли двое – новичок и ветеран сильнейших альпинистов страны. Бэл весь путь до штурмового лагеря – без кислорода. И это после пяти дней работы на высоте свыше восьми тысяч. А его, кислорода, там всего одна треть того, что у подножия. Что само по себе уже рекорд и, считай, спортивный подвиг. Кстати, Бэл – единственный «бескислородник» из всех 11, достигших тогда вершины. И без многоопытных (как считалось, незаменимых!) помощников-шерпов из местных. Те, не выдержав, с полпути повернули обратно.

Его же напарник упустил в пропасть свой рюкзак со спальным мешком, фотоаппаратом, рукавицами, «кошками», баллонами с кислородом, флагами – вымпелами и многим другим. Что нёс, да так и не донёс до победного конца, а главное свою – инициативу! Затем, «облегчив» Бэла на часть его снаряжения, забрал его баллоны с кислородом, а себя ещё раньше освободил от «лишнего» груза – рации. Все переговоры с руководством внизу и все решения здесь, наверху, Бэл принял на себя, став лидером де – факто.

Вопрос стоял жёстко: быть или не быть на Горе? Если не они (точнее, не Он), то кто же?!

Работа есть работа и кто – то должен ее делать, имея в виду, прежде всего себя, – одна из заповедей Бэла. Кто же о ней не слышал! И он её, эту работу, сделал! В условиях запредельных человеческих возможностей, спасая положение и напарника, Бэл в одиночку обработал участок IV – V и установил лагерь – V, навесив 150 м перил!!! Отдав все силы Вершине, т.е. достигнув одной цели, они приобрели другую – вернуться живыми.

Из статистики высотного альпинизма известно, что большинство трагедий было всё – таки на спусках. А им, первовосходителям, Бэлу и Эдику, вполне реально грозила «холодная ночевка» на высоте 8500 м. Это значит – без палатки, спального мешка, горячего питания. Скалы заснежены, оба идут без «кошек», у Эдика, к тому же схватившего «горняшку» (горная болезнь), кончается кислород. На такой высоте и в такой ситуации мало шансов выжить…

По правилам альпинизма, в спортивной связке – двойке всегда так: путь наверх – главная работа падает на первого, а при спусках вниз – основная на второго, страхующего. По мнению профессионалов – участников, в паре Мысловский – Балыбердин, Володя взял на себя не только главную, основную, но часто работал просто один.

На спуске, точнее мучительном сползании с Горы – к теплу, воде, пище, людям! Наконец – то пришла подмога. Вторая связка – двойка Туркевич – Бершов. Однако их цель совсем другая. Бэл оценил ситуацию: ему – с больным, помороженным и как бы в прострации Мысловским (дойдут ли?), а им, полным сил и желаний – последняя надежда наверх, к Вершине (разрешат ли?).

Молча, обдумав всё, Бэл решил:
– ДАВАЙТЕ!

Геройство? Да нет. Нормальный поступок сильного. И вдобавок – душевно щедрого. Фактически это второй подвиг Бэла там, на Эвересте.

– Я бы вообще дал тебе Героя! – говорил позже Валентин Венделовский, режиссер киностудии «Леннаучфильм», оператор группы на Эвересте, бывший там с первого и до последнего дня.
Однако в печати и на уровне спортивного и около спортивного руководства об этом не было ни слова!

Награды им дали равные – высший тогда в Отечестве орден Ленина. Но вручали его в разное время и по-разному.

Москва, актовый зал Спорткомитета Союза. Торжество – а это у нас умели! – удалось на славу. И бывший главный спортивный босс страны (председатель союзного Спорткомитета), словно судья на боксерском ринге, поднял забинтованную руку Эдика Мысловского – в знак победы. Зал рукоплещет, герой принимает лавры, как должное.

Признание людское естественно, как и само дело, ради которого… – будь там и Владимир Балыбердин! Но его не было. Ни на сцене, ни в зале, ни в Москве. Да и фамилия его прозвучала лишь раз, в самом начале, да и то как-то всуе…

…Среди альпинистов-новичков жива байка:
– Мужики, зачем в горы идёте?
– За камнем, конечно. Философским.

Судя по всему, Володя его нашёл. В горах, в семье, детях.
Жена Лена, милые сердцу дочки – доченьки – дочурки: Таня, Надя, Света. Обычно скупой на улыбку, в своей квартире на Бассейной, среди родных и близких, Володя бывал раскованным и радостным.
Володя и дом построил. Свой и сам. В садоводстве Радофинниково.

Через семь лет в экспедиции «Канченджанга – 89» наши герои встретились вновь. Все в тех же ролях: один в начсоставе, другой – в спортивном.
Эдуард Викентьевич Мысловский получил потом очередную награду – Орден Трудового Красного знамени. Все другие он уже имел. За руководство экспедицией и покорение 8 – тысячника, не побывав на его вершине. А Владимир Балыбердин был удостоен Ордена Дружбы народов – за уникальный траверс всех четырех вершин этого уникального 8 – тысячника (опять единственный из команды без кислорода. – прим. Ред.).

Потом были другие восхождения, статьи, книги, выступления во Всероссийском Географическом обществе.

в книге «Эверест-82» (М., ФиС) – статья «Неправильное восхождение»;

в книге «Эверест, юго-западная стена» (Лениздат, 1984) – статья «На самый-самый верх»;

в ленинградском журнале «Аврора» (№ 3, 1983) – статья «8848»;

в газете «Вечерний Петербург» (5.10.1992) – заметка «Между небом и землей».

Однако в делах житейских «держать удар» Бэлу становилось все трудней и трудней. Начиналась перестройка. Отмена стипендий, пенсий и иных «льгот» спортсменам – профессионалам, выступавшим в советское время под флагом «любителей спорта». Всё рухнуло. Как и чем добывать себе хлеб насущный – отныне надо было искать и решать самому.

Созданный Балыбердиным кооператив «Альпинист», подготовив и проведя экспедиции на Эверест – 91 и дважды на «К-2» (гора Чогори на границе Пакистана и Китая) в 92 – 93 -м годах, потом бездействовал…

В идеях у Бэла недостатка не было. Но для их реализации нужны были финансы.
Судьба расставила свои знаки препинания, поставив в конце слишком рано точку. Из всех прочих испытаний – противостояние нищете оказалось роковым…

Пришлось зарабатывать частным извозом.

В канун Игр Доброй воли – 94 по традиции во время приема в Горспорткомитете Бэл с помощью М. М. Боброва – почетного гражданина нашего города, сумел заручиться согласием городского мэра на деловую встречу. А речь шла о массовом восхождении на Эверест в честь 100 – летия современных Олимпиад под его, Бэла, руководством: не только сам, но и другие! – его давняя мечта.

Потом он вдруг пропал. Каково было бремя 13 – ти дней и ночей полной безвестности для семьи и близких – знают лишь те, кто непосредственно принимал участие в поисках живого или…

Когда все возможные варианты были исчерпаны, подключили Спорткомитет города. Однако всё самое главное и самое тяжкое взял на себя Виктор Боярский. В конце концов, он и нашёл. О чем и свидетельствовал позднее на судах. С опозданием и более чем скромно о факте гибели сообщили газеты. Молва шла из уст в уста…

В ночь на 22 июля 1994 на перекрестье проспекта Славы и улицы Софийской «Волгу» Бэла подмял под себя внезапно налетевший огромный финский трейлер – «дальнобойщик», гружённый железом. Бэл и трое его попутчиков-пассажиров погибли мгновенно, пятый чудом выжил, став глубоким инвалидом…,

На место ДТП прибыли, как положено, гаишники. Изъятые документы Бэла оказались в порядке и не оставляли сомнений. Ушел безвременно, неотвратимо, невозвратимо… Ему не было сорока пяти.

Казалось, трагическое уже позади, впереди лишь печальный ритуал.

Однако дальнейшая цепь событий не менее трагична, а может, и более. По чьей – то недоброй воле информация о его гибели не попала ни в одну, даже внутреннюю милицейскую сводку – за день, неделю или месяц.
Позже, во время суда уголовного, под тяжестью содеянного и на глазах у вдов и сирот, финский шофер признал себя виновным. Шофёра вскоре вернули в его страну (домой!), а там и вовсе выпустили – амнистия подоспела…

У прибывших на место трагедии в руках были пять документов Володи (кроме водительских прав еще и паспорт, и удостоверение заслуженного мастера спорта СССР и др.). Но погибший едва не попал в разряд неопознанных. Тех, кто уходит в небытие без имени, но с номером.

Потом был судебный марафон вдовы Владимира Балыбердина. Дзержинский районный суд – кассация ответчика (ГУВД) – повторное рассмотрение в районе. После всех мытарств и протестов суд решил: взыскать с милиции денежную компенсацию за моральный вред, нанесенный её работниками.
13 дней и ночей известнейший спортсмен числился «неизвестным». А в столе у следователя мирно покоились все документы, удостоверяющие его личность.

«Моя милиция меня бережет», – звонко весело чеканили в школе. Что же делала «моя милиция» в эти 13 дней?

«Осмотр жилища пострадавшего». Таково служебное именование и основание для вторжения в дом. При свидетелях. С понятыми и протоколом. В обиходе это зовётся иначе – обыск. Цель – причина известна из детективов: сама заявила о пропаже мужа, уж не сама ли и…?

Для обычно порядочных (кто «не участвовал – не привлекался – не состоял») это шоковая ситуация. А для любящих и любимых?!

В конце протокола осмотра Елена Васильевна поставила свою подпись-свидетельство: Владимира Сергеевича Балыбердина в квартире не обнаружено.

Из декабрьского приказа от 1995 – го по ГУВД «О наказании сотрудников ГУВД…».

Следователю Долгушевскому – выговор за допущенные ошибки, дежурному следователю Васильевой – за грубое нарушение, участковому Тимонину – за поверхностную проверку и непринятие мер и т. д.

На первую годовщину памяти Бэла в квартире на Бассейной собрались родные, близкие, друзья. Из Москвы приехала с дочкой Машей родная сестра его жены Наталья Сергеева – трехкратная абсолютная чемпионка Мира и многократная Европы, Союза и России по высшему пилотажу. В одной семье два выдающихся спортсмена – альпинист номер один и лучшая летчица России.
Перед отъездом домой, уже прощаясь на пороге, радостно – зовуще улыбаясь, красавица, как голливудская звезда, Наташа говорила мне:
– Приезжайте, обязательно приезжайте в Москву – полетаем!

Приехать пришлось – полетать нет. Уже после годовщины Володи, спустя почти месяц, 17 августа 1995 в небе под Москвою при подготовке к авиашоу на Авиакосмическом салоне в городе Жуковском Наташа трагически погибла… Для Елены Васильевны к своим трем дочерям добавились заботы о 12 – летней Маше – дочери Натальи Сергеевой.

Печаль очередной, восьмой годовщины утраты не пересилит светлой памяти об ушедшем. А с фотографии на стене смотрит Бэл – на нас, живущих после него.

*Владимир Сергеевич Балыбердин (Бэл) похоронен перед главным входом на Южное кладбище Санкт-Петербурга.

На доме 47 по Бассейной улице, где Владимир Балыбердин проживал с 1991 года, установлена мемориальная доска.

Обстрогала жизнь нас всех,
Разграничила.
Кому слезы, кому смех,
Обналичила.
Задубила нам мозги,
Заморозила,
Обещала пироги,
Да и бросила.
Выплывать, не выплывать,
Вот, мол, выбор вам,
Пока начали решать,
Много выбыло.
Как собрать теперь вас всех
Не вписавшихся?
Кому горе, кому смех,
Для оставшихся.
И идем по головам
Твердой поступью…
Вот она дорога в храм
Звездной россыпью?

Е. Гусаченко

В канун 2001 года, через 18 лет после того, как Балыбердин попал в десятку лучших спортсменов года, Спорткомитет определил 20 лучших спортсменов XX века. Их имена составляют гордость мирового, советского и российского спорта, и среди них первым был назван Владимир Балыбердин («Санкт – Петербургские ведомости», № 238, 28 декабря 2000).

СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ ПЕРВОМУ СОВЕТСКОМУ ПОКОРИТЕЛЮ ВЫСОЧАЙШЕЙ ВЕРШИНЫ МИРА – ЭВЕРЕСТА – ВЛАДИМИРУ СЕРГЕЕВИЧУ БАЛЫБЕРДИНУ!